Эльмир Низамов: «Я пишу национальные произведения, но завтра могу начать писать что-то иное»

ЕГО НАЗЫВАЮТ «ТАТАРСТАНСКИМ УЭББЕРОМ», ХОТЯ, КОГДА ОН НАЧИНАЛ УЧИТЬСЯ МУЗЫКЕ, В ДОМЕ НЕ БЫЛО ПИАНИНО

В казанском ТЮЗе прошла очередная премьера — мистическая драма «Любовь людей», музыку к которой написал многообещающий композитор Эльмир Низамов. В интервью корреспонденту «БИЗНЕС Online» он рассказал, что в детстве учился в медресе, но обожает духовную музыку Сергея Рахманинова. Он видит свою задачу в создании в Казани театра рок-опер и мюзиклов, а к его дипломной работе написал либретто лауреат Госпремии России.

Эльмир Низамов: «Наш огромный недостаток, что у нас нет музыкального театра. У нас есть прекрасный оперный театр, у него своя ниша, он ведет свою работу, ставит классику. Но этого дня Казани мало!»

«ЧЕРНЫЕ ПАЛАТЫ» ПОЙДУТ В ТИНЧУРИНСКОМ ТЕАТРЕ

— Эльмир, начнем с не очень приятного. В прошлом году ваш проект — рок-опера «Черные палаты», которую должны были ставить в Болгаре open air, так и не увидела свет. Сильно разочарованы?

— Ничего страшного не случилось, Написана музыка, есть либретто. Конечно, создать произведение — это часть работы, но воплотить его на сцене — это не менее трудоемко. Тем более если это опера, то есть сплав музыкальных идей. Трудности всегда бывают. Но я пережил прошлогоднюю историю легко, потому что всегда теплится надежда, что проект реализуется. И у этой надежды есть реальные шансы воплотиться в жизнь. Уже запланировано, что в будущем году «Черные палаты» будут поставлены на сцене театра драмы и комедии имени Тинчурина. Постановщиком, как и предполагалось в проекте в Болгарах, выступит Георгий Ковтун. Так что все хорошо, просто много работы впереди.

— Каким образом рок-опера пойдет на сцене драматического театра? Там что, много поющих актеров?

— Главные партии исполнят приглашенные солисты, но декорации, массовка — это все будет из тинчуринского театра.

«Я очень люблю фольклор, очень люблю духовную музыку, мне кажется, в них скрыто все, что может быть в музыке»

— Вы уже знаете, кто исполнит титульные партии?

— Я планировал, что это будут Рузиль и Ильнора Гатины. Эти певцы уже исполняли отрывки из «Черных палат» в концертах, так что они первые исполнители. Они знакомы с музыкальным материалом, горят этой идеей, и я надеюсь, что все у нас получится и мы сделаем спектакль.

— Наверное, проще писать песни для эстрады — и слава быстрее придет, и денег больше будет. А вы беретесь за такой серьезный жанр — оперу. Почему? Любовь к опере или лавры Алексея Рыбникова не дают покоя?

— Я родился в Ульяновске, в городе, где нет оперного театра. Конечно, в музыкальном училище нас знакомили с операми — в записи. Ничего скучнее для меня не было, я все время думал: «Боже мой, ну кто это слушает?» В 2006 году, когда я поступил в Казанскую консерваторию, я многое для себя открыл впервые. В декабре студентом первого курса я решил сходить в оперный театр. Первая опера, которую я в своей жизни посмотрел в театре, была «Пиковая дама». Это был потрясающий спектакль, он просто меня изменил. Я тогда понял для себя, что тоже хочу научиться это делать, я дал себе слово, что моей дипломной работой в консерватории будет опера. Потом я послушал «Кармен», посмотрел балет «Шурале». И с тех пор я не пропускаю ни одной премьеры в оперном театре. Я вообще люблю человеческий голос. К балету отношусь спокойно, пока меня еще ничего не потрясло в этом жанре, наверное. Но поющим людям, которым Бог дал голос, я завидую. Голос для меня — один из любимых инструментов. Кстати, у меня много вокальной музыки, и хоровая есть, и романсы. А опера — в ней голос можно использовать по максимуму. Это драматургия, характеры, динамика. На пятом курсе консерватории познакомился с поэтом Ренатом Харисом, у нас возникла идея делать национальный спектакль.

«Я подумал, может быть, приземленно, что я татарин и, если в Казани есть консерватория, почему мне в нее не поступить?» (выступление на кафедре)

«МЫ ПОЗНАКОМИЛИСЬ В МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ»

— А как вы познакомились с Ренатом Харисом?

— То, что я хочу написать оперу, я еще на первом курсе сказал своему профессору Анатолию Луппову, он воспринял это благосклонно. За полтора года до окончания консерватории мы начали с ним конкретно искать сюжет и думать о жанре. И мой профессор познакомил меня с Харисом. Это было 24 декабря, я этот день помню, потому что это мой день рождения. Ренат Максумович пришел в консерваторию, показал мне свои сценарии, мы очень хорошо побеседовали, и среди показанного был сюжет про зарождение Казани, про золотой котелок. Потом я пошел в гости к Харису, и весь вечер мы с ним разговаривали, я играл, пел, я раскрылся. И Ренат Максумович сказал в конце встречи, что нам надо работать вместе. Для меня это был такой подарок на день рождения! Я буду работать с лауреатом Госпремии России, чьи оперы и балеты ставят в нашем театре… Ровно через месяц у меня в руках было либретто. Девять месяцев я писал музыку, еще три месяца — оркестровку.

— Не все композиторы сами делают оркестровки, увы.

— Это надо уметь делать, это же часть профессии.

«То, что я хочу написать оперу, я еще на первом курсе сказал своему профессору Анатолию Луппову, он воспринял это благосклонно»

— Вас называют «татарстанским Уэббером», но выйти на широкую аудиторию с «Черными палатами» и только национальными произведениями вам будет трудно.

— Это не проблема! Сегодня я делаю национальные произведения, завтра буду делать еще и что-то другое. Идеи есть, их много. Я хочу обращаться и к русской классике, и к зарубежной, просто пока не хочу конкретизировать. Хочу сделать оперы и на русском, и на английском. Мы живем в то время, когда замыкаться невозможно. Посмотрите, Рудольф Нуриев или София Губайдулина, они в прямом смысле ничего не сделали для татарской культуры, но для всего мира они татары. Они представляют нашу нацию. Я не боюсь, что «вот это оценят татары, а это не оценят русские». Надо делать то, что считаешь нужным, и делать искренне. Я вырос в русском городе, но воспитывался в татарской семье, мы дома говорили по-татарски. Мой язык, наверное, далек от литературного, но владею я им свободно.

— А как с английским?

— Благополучно. Профессия музыканта — она интернациональна. Два года назад я был на стажировке, в Вене, спасибо ректору консерватории, он меня туда отправил. И нормально общался на английском с коллегами из Америки.

«Первая опера, которую я в своей жизни посмотрел в театре, была «Пиковая дама». Это был потрясающий спектакль, он просто меня изменил. Я тогда понял для себя, что тоже хочу научиться это делать»

«ХОЧУ ПИСАТЬ «БОЛЬШУЮ МУЗЫКУ»

— Какие-то шаги, чтобы выйти на российский рынок или на западный, вы уже делаете?

— Я победитель многих российских и международных конкурсов, так что моя музыка там звучит. Я как-то поймал себя на мысли, что в Москве у меня концерты чаще, чем в Казани. В Москве и Санкт-Петербурге много фестивалей и проектов, есть такое объединение «МОЛОТ», я в него вхожу, и там устраивают концерты из сочинений молодых композиторов. В этом году, например, был наш концерт в Ереване. Вот вы упомянули Рыбникова и его лавры, месяц назад встречался с ним. Алексей Львович — пример для меня. Он сумел найти баланс между элитарным и массовым искусством, которое трогает всех. «Юнона и Авось» — это спектакль на все века. В какой-то момент я сделал для себя вывод: есть много жанров и стилей, но вне зависимости от них есть большая музыка. Когда в финале «Юноны и Авось» звучит «Аллилуйя!» — это большая музыка. Как Бах, как баллады The Beatles, изменившие сознание нескольких поколений. Художник должен стремиться писать большую музыку. А какими средствами, это он выбирает сам. У меня мечта, чтобы когда-нибудь о моих сочинениях сказали, что это большая музыка.

«У меня много вокальной музыки, и хоровая есть, и романсы»

— Сейчас обсуждается идея создания в Казани музыкального театра, ходят слухи, что его художественное руководство, возможно, возглавите вы. Это правда? Или без вас вас женили?

— Сказать, что я хорошо отношусь к идее открыть музыкальный театр в Казани, — это не сказать ничего. У меня очень много друзей-музыкантов, вокалистов, вот мы делаем мюзикл про возникновение Казани, будем ставить «Черные палаты», есть оперы Елены Анисимовой и Эльмиры Галимовой, есть «Белый волк». Репертуар есть. Есть огромное количество творческих сил. Мы ждем открытия такого театра в Казани.

— Но театр — это не только творчество, но и огромное количество хозяйственных проблем. Вы готовы тратить на них силы и время?

— В данный момент нет. Но хозяйственными проблемами могут заняться другие люди, они это сделают лучше меня. Если будет возможность, я бы хотел осуществлять художественное руководство, это мне ближе и интереснее. Когда я встречаюсь с молодыми композиторами, они часто меня спрашивают о том, когда же у нас будет театр. Казань позиционирует себя как третья столица, люди, которые сюда приезжают, восхищаются городом, но наш огромный недостаток, что у нас нет музыкального театра. У нас есть прекрасный оперный театр, у него своя ниша, он ведет свою работу, ставит классику. Но этого дня Казани мало! Город — это не просто улицы с домами, город — это место, где все время происходит развитие, развиваются культура, наука и спорт. Со спортом, слава Богу, все в порядке, но не должно быть перекоса в одну сторону, все должно развиваться в комплексе. Если есть театр, значит, будут создаваться новые произведения, будут приезжать новые постановщики и исполнители. Я приложу со своей стороны все усилия, чтобы такой театр в Казани был.

«Мне очень нравится Вена. Там все так напоминает о музыке! Ей там все пропитано» (у памятника Моцарту)

«Я НАЧАЛ УЧИТЬСЯ МУЗЫКЕ В 11 ЛЕТ»

— Как вы вообще пришли в музыку? Расскажите про свое детство.

— У нас в семье вообще нет музыкантов, ни одного, хотя мама моя — очень музыкальный человек и мечтала учиться музыке, она любит петь, наверное, это мне передалось. Меня никто не приводил за руку в музыкальную школу, но в 11 лет я понял, что умираю хочу учиться музыке. Я рыдал в подушку, я этим бредил. Я рисовал ноты, изображал, что играю на столе. Очевидно, приближался переходный возраст, все чувства были обострены, я все болезненно переживал. И мама отвела меня в музыкальную школу, сказав, что полгода он там отзанимается и все, это временное увлечение. Я начал учиться играть на фортепиано.

— А пианино дома было?

— Нет, конечно. Дала на время свой инструмент соседка, он у нее стоял без дела. Я начал заниматься в школе с ребятами моего возраста, но они учились музыке уже по нескольку лет. А я делал первые шаги. Но через полгода я всех нагнал! У нас был такой предмет — «развитие творческих навыков», все мы сочиняли польки, вальсы, нам давали пример, а дальше мы сочиняли сами. Потом этот предмет закончился, а у меня эта страсть осталась, я подумал, что я могу играть не только чужое, но и свое сочинять. Потом меня директор познакомил с нашим преподавателем Ольгой Буровой, она ученица профессора казанской консерватории Анатолия Луппова. Возможно, поэтому я и поехал в Казань. Бурова начала со мной серьезно заниматься, на каждый урок она приносила диски — Рахманинов, Моцарт, Шопен… Я слушал. Я учился как пианист, но параллельно учился композиции, я даже победил у нас в Ульяновске на конкурсе «Новые имена» со своим сочинением. Мне дали гран-при. Самое удивительное, что до этого конкурса я, любя музыку, думал, что буду врачом. А музыка будет для души. Но в 14 лет я серьезно задумался. Я решил, что буду композитором. Сейчас мне 27 лет, и я очень хочу быть хорошим композитором.

— Вы легко поступили в консерваторию?

— Легко. Я принес кипу нот, комиссия послушала, но прослушивание заняло меньше времени, чем беседа со мной. Со мной разговаривали, меня спрашивали о музыке, о моих пристрастиях, мне было очень интересно. Я, наверное, мог поехать в Москву, но мне не нравится московская суета. Я подумал, может быть, приземленно, что я татарин и, если в Казани есть консерватория, почему мне в нее не поступить? Когда я приехал сюда из Ульяновска, меня все так радовало, например, названия улиц, написанные на татарском, мечети, для меня это была такая экзотика, я словно дома оказался.

«Мама мне иногда такие вещи говорит, какие музыкант сказать не может. Она очень чувствует музыку»

— В Татарстане были корни вашей семьи?

— Папа и мама родом из Дрожжановского района, они в 80-е годы переехали в Ульяновск. В Ульяновске родители отдали меня учиться в медресе, с первого по четвертый класс я там учился в татарской гимназии, учил татарский и арабский языки. И религия для меня — не случайная вещь. Я верующий, по пятницам хожу в мечеть. Хотя могу сказать, что уважительно отношусь ко всем традиционным религиям.

— Ваши родители поступили мудро.

— Да, они очень мудрые люди, хотя у них нет высшего образования. Когда я начал учиться в консерватории, то жил в общежитии, но потом родители все в Ульяновске продали и купили квартиру в Казани, ко мне переехали. А в Ульяновске у нас был большой дом с садом, своя баня… Когда я перебрался в Казань, это все мне далось легко, мне все было интересно, но когда переезжали родители, только они знают, как это было им сложно. Но я единственный сын, и они решили, что надо жить всем вместе. Наверное, этот их родительский подвиг я пойму, когда мне будет столько же лет, сколько им.

— Думаю, что в эмоциональном плане им в Казани хорошо, они же гордятся вашими успехами.

— В этом плане, да. Они у меня первые слушатели. Мама мне иногда такие вещи говорит, какие музыкант сказать не может. Она очень чувствует музыку. Однажды мы с ней были на концерте, и сочинения там исполнялись явно не из шедевров. И когда мы вышли, мама мне говорит: «Эльмир, музыку нужно уважать. Не надо писать все, что приходит в голову». Мне было так интересно ее слушать! Мама мне часто приводит в пример Вивальди, она говорит: я не музыкант, а все у него понимаю, все меня трогает.

С Эльмирой Калимуллиной на закрытии Универсиады в Казани

«КУМИРОВ У МЕНЯ НЕТ»

— Кстати, какие у вас пристрастия в музыке, что вы слушаете?

— Кумиров у меня нет. Мне близка эстетика Владимира Мартынова, хотя его критикуют за то, что он говорит, что эпоха композиторов прошла. Но мне близко его понимание музыки. Я очень люблю фольклор, очень люблю духовную музыку, мне кажется, в них скрыто все, что может быть в музыке.

— Вы, наверное, любите Рахманинова, его духовные произведения?

— Очень люблю, я его играл все годы в училище. Я сыграл 10 из его 17 этюдов, вот выйду на пенсию и выучу остальные. Люблю Чайковского, он для меня вершина, очень люблю Генделя. Люблю барочную музыку, мне кажется, она недооценена. Я ко всему открыт. Я и эстраду люблю, джаз, соул. Недавно слушал в кремле Тину Кузнецову, Боже мой, как она соединяет фольклор с джазовыми ритмами! Я люблю, когда музыка не умозрительна, а задевает за живое.

С композитором Радиком Салимовым. Kremlin LIVE-2013

— Вы молодой человек, неужели живете только музыкой?

— Клубы не люблю. Бываю, но редко. Когда отдыхаю, встречаюсь с друзьями.

— Друзья, конечно, музыканты?

— В основном да. Очень люблю ходить в театры и в кино. Я театрал. Чаще всего хочу в оперный. А когда учился в автошколе, отдыхал от музыки. Путешествовать люблю.

— А любимая страна какая?

— Я пока ездил не так много, из увиденного понравилась Барселона, а любимая страна, наверное, Австрия, мне очень нравится Вена. Это был мой первый европейский город. Там все так напоминает о музыке! Ей там все пропитано.

— Банальный вопрос: планы на будущее?

— Хочу написать хоровую музыку на татарские тексты.